Рецензия: Фёдор Крашенинников. После России. Revised Edition Оставить комментарий

Автор: Полина Берёзкина

Книга “После России” была написана в 2008 году и значительно отредактирована в 2016. Здесь не надо думать, что хотел сказать автор, потому что в заключении Фёдор Крашенинников сам формулирует цели и средства. Эта книга — антиутопия, и она призвана напугать читателя, замотивировать его сделать что-то, чтобы избежать описываемого будущего. Автор признает, что некоторые сюжетные линии были вставлены, чтобы угодить массовому читателю, например, оккупация иностранцами, интриги госдепа.

Ф.К. показывает, как могут развиваться события, если существующие порядки в государстве сохранятся дальше: властители — циники и лжецы, народ — аполитичная масса. Я не нашла ни одного персонажа, который бы вызывал хоть какие-то приятные чувства. Однако, здесь я сошлюсь на ЕМШ: сложно испытывать сильное негодование по поводу несчастных малообразованных людей, сильную злость вызывают те, кого мы ощущаем классово близкими.
Не было ничего удивительного в том, чтобы наблюдать политиков, которые представляли собой персонажей двуличных, властолюбивых, циничных, обиженных на всех вокруг, переобувающихся на ходу.

Но был момент в книге, который напугал и смутил именно меня. Вообще ни один культурный или общественный деятель в истории не принимает никакого участия. Кажется, что после распада страны культурной жизни или людей с ценностями не осталось совсем. Однако в какой-то момент к Верховному Правителю России приходит лауреат Нобелевской премии по литературе. Из диалога мы узнаем, что какая-то общественная дискуссия о будущем стран на “построссийском пространстве” велась, только в каком-то далеком пузыре. Ни власть предержащие, ни обычные люди об этом не слышали, но это ставится им в вину. Лауреатом предполагается, что за полемикой о будущем должны были все следить и соотносить с ней свои решения и поступки.

Что ещё хуже, позже в диалоге выясняется, что деятель культуры пришел с очень конкретной целью — спасти остатки культурного наследия в Москве. Но после предварительных речей с позиции нравственного превосходства, очевидно, эта цель не могла быть реализована.
Вот и получается, что интеллектуалы, чье призвание — формировать смыслы и рефлексировать события, не только не влияли на ситуацию в странах, но и даже с прикладной задачей спасения конкретных объектов культурного наследия не справились. К концу книги не осталось ни тех, кто мог бы взаимодействовать с русской культурой, ни самих объектов культуры.
И вот от такого провала именно образованных людей с гуманистическими ценностями больше всего не по себе после прочтения книги.